B благословенной Богемии можно снять всё. Bсё, кроме того Рима, который показал Паоло Соррентино в фильме "Великая красота". Когда Вечный город из декорации превращаетcя в главного героя, его нельзя заменить дублёрами. Пропустив этот фильм в момент выхода, я обокрал сам себя. Добрые люди и в ЖЖ и в реале настоятельно рекомендовали мне шедевр Соррентино ещё тогда, в 2013 году, но я почему-то добрался до картины только сейчас, после напоминания ув.
Реплики Талии Концепт о поэзии экстрасенсорных вибраций, которую невозможно передать с помощью примитивных слов, словно вернули меня на тридцать лет назад. Однажды, году в 1986 или 1987, я побывал на концерте авангардной музыки. Начинающие снобы часто увлекаются подобными вещами (снобы продвинутые преисполняются презрения к экспериментам и предпочитают музыку с мелодией и ритмом). Концерт предваряла небольшая лекция, из которой следовало, что сейчас мы услышим нечто под названием "Манá". Мне запомнилась фраза "У примитивных народов манa - это фетиш; точнее, это даже не фетиш, а флюиды эманаций..." Дальше события развивались, как в какой-то бесхитростной комедии или в дешёвом фельетоне. На сцену резкой походкой вышла погружённая в себя женщина, села за рояль и принялась отчаянно молотить по клавишам. Вы не поверите, но мы наслаждались
Акционисты и авангардисты вечно изрекают нечто об экстрасенсорных вибрациях и флюидах эманаций именно в такой манере, но у Соррентино всё ещё интереснее, чем может показаться на первый взгляд. Ведь все сходятся во мнении, что его Талия Концепт - это пародия на саму Марину Абрамович, бабушку искусства перформанса. Они очень похожи внешне, и перформанс у акведука вполне соответствует тому, что поделывает Абрамович в реале (в сложной ситуации оказались критики, которым корпоративная солидарность или партийная дисциплина предписывает считать Абрамович великой художницей). Более того, покрасив лобок своей героини в красный цвет и украсив его серпом и молотом, Соррентино, желал он этого или нет, сделал её перформанс с разбиванием головы о камни античного акведука символом всего левого движения, но особенно - его коммунистического крыла. Кстати, на примере Марины Абрамович прекрасно прослеживается генезис новых левых с их акционизмом от вполне ортодоксальных коммунистов. По происхождению Абрамович - дочь партийных функционеров из числа титовских партизан. У обоих её родителей в Югославии был статус национальных героев, а мать к тому же работала директором белградского Музея Революции и Искусства (можете себе представить, какой это уровень в коммунистической иерархии). Украсить себя серпом и молотом, биться головой о камни и кричать всем вокруг: "Я не люблю вас!" - это и есть коммунизм.

Через призму этого соррентиновского образа я воспринял и реакцию красной части ЖЖ на свою заметку, в которой привёл отзыв ув.
По поводу "Туманности Андромеды" я могу добавить к сказанному Крыловым лишь одно. Описанный в этой книге мир имело бы смысл обсуждать, если бы роман был на одну страницу длиннее. Если бы там была страница, на которой сообщалось, что у всех героев красивые переливающиеся чешуйчатые хвосты, что между пальцами на их шести лапах есть перепонки, и что их детёныши вылупляются из яиц. Если представить форму жизни, радикально отличающуюся от нашей, можно в качестве игры ума вообразить и созданное этими существами коммунистическое общество. Но на гуманоидов коммунистические идеи принципиально не рассчитаны. Поведение, психология, мотивация, запросы героев Ефремова не имеют с нашими собственными ничего общего. Сам Ефремов это прекрасно понимал и для приведения человечества в нужное состояние устроил серию ядерных войн, не оставил от нашей цивилизации камня на камне, начал развитие с нуля, установил двухтысячелетнюю диктатуру фанатиков, запретил размножаться неблагонадёжным, отнял детей у родителей и доверил их индоктринацию профессионалам, а также учредил службу психологического контроля, возможности которой далеко выходят за рамки наших представлений о зомбировании. Всё равно получилось неубедительно. В реале даже такие меры не помогли бы. Мир "Туманности Андромеды" столь же невозможен, как и мир "1984" Оруэлла. Мы слишком другие.
Чистки чистками и воспитание воспитанием, но природу человека никому не дано изменить. В реале всё очень быстро закончилось бы приватизацией. В оруэлловском мире её осуществила бы Внутренняя партия, в ефремовском - какой-нибудь Совет Экономики или Совет Звездоплавания (тут уж кто кого). Среди дееспособных людей встречаются подлецы, демагоги, мошенники, авантюристы, садисты, психопаты и кто угодно ещё, но среди них по определению не бывает идиотов, верящих в идеологический бред и всерьёз воспринимающих собственные шоу для толпы. Даже придуманная Соррентино Талия Концепт, ударяясь головой о камни, подкладывает поролон и использует бутафорскую кровь, а уж реальная Марина Абрамович - это не только дочь номенклатурных работников, но и получившая два высших образования племянница патриарха Сербской православной церкви, т.е. человек, которому не составило бы труда в случае необходимости сменить амплуа на любое другое. На праздновании семидесятилетия Марины Абрамович в музее Гуггенхейма в Нью-Йoрке гости закусывали шампанское конфетами, покрытыми сусальным золотом, а именинница поясняла, что поедание золота - это важная духовная практика, разработаннaя в одном тибетском монастыре в VI веке. Помимо обычных речёвок о вхождении в нефритовые волны, бабушка искусства перформанса заявила, что выбирает юмор и счастье.
«И предки наши жаловались, и мы жалуемся, да и потомки наши будут жаловаться на то, что нравы развращены, что царит зло, что люди становятся все хуже и беззаконнее. Но все эти пороки останутся теми же и будут оставаться, подвергаясь только незначительному изменению, подобно тому как море далеко разливается во время прилива, а при отливе снова возвращается в берега. Порою станут более предаваться прелюбодеяниям, чем другим порокам, и разорвет узы целомудрие, порою будут процветать безумные пиры и кулинарное искусство – позорнейшая пагуба для отцовских богатств. Порою будет распространен чрезмерный уход за телом и попечение о внешности, прикрывающее собою духовное безобразие. Будет время, когда худо управляемая свобода перейдет в нахальство и дерзость. По временам станет распространяться жестокость в частных и общественных отношениях и неистовые междоусобные войны, во время которых подвергнется профанации все великое и святое. Будет время, когда войдет в честь пьянство и будет считаться достоинством пить вино в самом большом количестве. Пороки не ждут в одном месте: подвижные и разнообразные, они пребывают в смятении, подстрекают и прогоняют друг друга. Впрочем, мы всегда должны заявлять о себе одно и то же: мы злы, злыми были и, с неохотой добавлю, злыми будем.»
Это написал Сенека, которого принято считать современником Христа. Последующие две тысячи лет события развивались в полном соответствии с его прогнозом. Нет никаких оснований полагать, будто ещё через две тысячи лет что-то будет по-другому. Даже если когда-нибудь нам на смену придут киборги, они будут созданы по образу и подобию нашему и унаследуют все наши свойства, кроме разве физических болезней. Хотя время от времени среди нас появляются и, видимо, будут появляться фантасты, желающие исправить человечество. Во Флоренции в конце XV века был любопытный случай. В городе появился один доминиканец, Джироламо Савонарола, начал проповедовать всеобщее очищение и разрушать банковскую систему, создал для этой цели отряды боевиков из местной бедноты (его сторонников называли piagnoni - "плаксы"). Этот прото-Ленин дошёл до того, что принялся в ренессансной Флоренции сжигать картины с обнажённой натурой. Закончилось всё закономерно - сожгли его самого, предварительно задушив из соображений гуманности. Через пять дней после казни Савонаролы Совет Восьмидесяти назначил на пост секретаря Флорентийской республики двадцатидевятилетнего Николо Макиавелли, величайшего реалиста всех времён. У итальянцев всегда всё очень символично.
Людей не нужно пытаться исправить, их нужно принимать такими, какие они есть. Наши достоинства - это оборотная сторона наших пороков. Среди нас безусловно есть альтруисты, подвижники и святые, но их число всегда было и всегда будет под границей статистической погрешности. В норме люди движимы тщеславием, алчностью, сластолюбием и т.д., вплоть до чревоугодия. И именно стремление выделиться, или обогатиться, или прославиться, или обрести власть заставлает нас открывать и завоёвывать миры, совершать научные и творческие подвиги, создавать шедевры и разрабатывать философские концепции. А можно просто наслаждаться жизнью, благодаря судьбу за каждый отпущенный нам день (я всё чаще ловлю себя на мысли, что мог бы жить так, как живу сейчас, тысячу лет, и мне бы это ничуть не наскучило). Понимая эти простые вещи, человек становится взрослым. Если ему не дано их понять, он превращается в плаксу (piagnone) и следует за Савонаролой, Робеспьером, Лениным или кем-нибудь ещё в этом роде. Или мечтает о мирах, описанных фантастами, и борется с реалистами, а истины, известные со времён античности, воспринимает как акведук, который нужно снести головой, преварительно украсив себя серпом и молотом. Разумеется, у плакс никаких шансов. «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.» (Еккл 1:9).
.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →